|
|
ЕРМАКОВ
Владимир Викторович
(31.5.1952 - 4.11.2014)
Родился в г. Красноводск Туркменской ССР.
1969 - окончил школу № 11 г. Чарджоу Туркменской ССР и поступил в Калининградское ВВИКОЛКУ им. А.А.Жданова
Офицерскую службу начал в Забайкальском ВО.
9.1979 - в ОО КГБ СССР по ЗабВО,
10.1986 - по Одесскому ВО.
5-6.1987 - участвовал в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС.
Уволился из УСБУ в Одесской области в 1993 г.
Похоронен в г. Одессе
|
Полковник в отставке
АЛЬБОМЫ
* * *
1969, май. Один из моих одноклассников, повернув голову на заднюю парту, спрашивает:
- куда ты будешь поступать после окончания школы?
Мы с одноклассницей открыли атлас СССР и я с закрытыми глазами ткнул карандаш прямо в г.Калининград.
После сдачи выпускных экзаменов в средней школе №11 г. Чарджоу, мама спросила:
- куда же ты решил пойти дальше, сынок?
- в ПТУ, мама, - ответил я тоном, не терпящим возражения, - в Ленинградский архитектурный провалюсь.
Командир понтонного батальона, дислоцирующегося тогда в Чарджоу, поддерживающий "шефские связи" с трестом столовых и ресторанов города, возглавляемого мамой, предложил ей попробовать мне поступить в КВВИКОЛКУ им. А.А. Жданова, а если не получится, оттуда поехать за счастьем в Ленинград. Выписывая направление, военком обратил внимание на то, что среди множества газет с описаниями военных училищ, не было ни одной о нашей Ждановке.
В Калининград мы с расчетом "попробовать" приехали в начале июля и меня определили в подготовительную группу абитуриентов, набранную из военнослужащих срочной службы из разных частей Советской Армии.
Командиром группы, в которую определили меня, был старший сержант Чернобровенко, стройный подтянутый, круглолицый с розовыми щеками красавец, завоевавший с первых же дней непререкаемый авторитет среди всей войсковой абитуры и являлся ее старшиной.
Питались мы в столовой БОУП и после двух первых экзаменов по математике, полагая наверное, что основное нами уже сдано, нас стали назначать в наряд по солдатской столовой, которая желала быть лучше, хотя бы по образу самых глухих забайкальских частей. Тогда я еще об этом не знал, но с лихвой познал науку Чернобровенко, обхватившего пальцами своей широченной ладони обратную сторону верхней миски перемытой на совесть всей стопы. После, естественно, выскользнувшей из старшинского захвата миски, он тихо и спокойно предложил перемыть все заново. Пришла новая смена, когда я домывал последнюю полусотню "люминевых" тарелок и доложить о результатах уже было некому.
Доложил я позже, экзаменатору по физике, но уже о том, что я не готов отвечать на вопросы доставшегося мне билета, хотя я не знал ответ только на один из них, и с удовольствием принял предложение покинуть аудиторию. Очевидно меня подвела правильно решенная задача билета, которая определила общую оценку экзамена по физике в три балла. А может мне поставили тройку потому, что я поступал в солдатской группе. Но, как бы там ни было, сдав математику на 5 и 4, мне хватило бы общей суммы балов, даже если бы я поступал как и все ребята с гражданки. Сочинение мое на кафедре русского языка некоторое время "хранили под стеклом".
Однако, больше меня в наряд по столовой не назначали, так как мы с Володей Ивановым сразу после сдачи экзаменов стали оформлять ленинскую комнату нашей 16 роты, размещенную на мансарде двухэтажной казармы 4 батальона. Рота, в общем-то и состояла из двух солдатских групп - взводов, пополненных гражданскими абитуриентами, вписавшимися в проходной в 1969 году двенадцатибальный минимум. А солдаты, не набравшие свою льготную девятку, убыли обратно в войска. Весной 1970 года уволился и старшина 16 роты Чернобровенко с учетом зачтенного ему срока срочной службы.
В письме маме я сообщил лишь о том, что лучше быть ПТУшником и мыть посуду дома. Хоть каждый день.
* * *
Каждый же день в училище до присяги, сглаживала мои сожаления о поступлении туда, ленкомната, а после присяги - просто распорядок жизни и учебы курсанта. Сегодня можно с уверенностью утверждать, что наш командир роты М.В. Товма видел нас насквозь и до присяги, и после нее. Меня - точно. После присяги он привлекал нас для оформления ленкомнаты только в субботние дни. Все остальные дни недели, ритм курсантской жизни задавали наши первые командиры взводов В.Ф. Иноземцев и И.Е. Язовских, которого мы звали нашим Ванечкой.
Таких ротных и взводных, как наши, у первокурсников в училище не было. И говорили, что - ни до нас, ни после нас. Сколько же надо иметь терпения к курсантам, большинство из которых долгое время начинало движение в строю с правой ноги, поддерживая ее взмахом правой руки, а честь отдавали левой, зачастую прикладывая ее к "пустой" голове. А сколько они прощали шалостей безнаказанно - и за внешний вид, который не всегда и не все успевали привести в порядок, и за опоздания в строй из-за задержек в кафе после обеда в столовой, и… ну с кем не случалось, после этого, заступив в наряд дневальным, забежать в туалет, оставив тумбочку один на один с появившимся, как по закону подлости, командиром взвода или роты. И упаси этого дневального от такой встречи с комбатом.
* * *
Снег и Туркмения - не сопоставимы. Может быть - раз в век, ну хотя бы раз за 17 юношеских лет. Так, чтобы по-российски. Но мы тогда познали другую природную неожиданность - в январе 1969 года, когда Аму-Дарья вышла из берегов почти до самого центра города и на предложение о помощи в ликвидации последствий стихии, городские правители ответили в духе советского патриотизма - сами справимся; Ашхабад после землетрясения восстановили же. Начали восстанавливать сами и Чарджоу, нагнав туда зеков. Но это отдельная история.
В этом же году в Калининграде я впервые встал на лыжи. Первый километр постоянно приходилось падать, чтобы уступить лыжню, следующие три километра прошел с лыжами в руках. Устав, снова встал на них и терпеливо преодолел еще пару километров. Опять снял и пробежал рысцой еще чуть-чуть, обогнав несколько человек, и снова встал на лыжи. Оставшееся расстояние до финиша, поняв что такое лыжи, сам стал просить лыжню и финишировал значкистом 2 степени ВСК.
Однако, это никого не удивило, как удивило мое плавание. Неофициальным зачетом при поступлении в училище мы сдавали еще и этот вид спорта - заплыв на 50 метров. Мне это было в удовольствие, но я никак неожидал, что покажу первое время с Валерой Мигурским из Гродно. Но большей неожиданностью для меня был вопрос одного из полковников в приемной комиссии - Туркмения, это же пески, где ж Вы научились так плавать?
* * *
Несмотря на то, что каждый год я порывался уйти из училища, сегодня все сильнее возникает желание побывать там еще и еще. Пройтись по плацу в ротном строю… да хотя бы взводным строем. Очень больно думать, что наш строй с каждым годом редеет.
Но ушедшие останутся в памяти навсегда! Незабываемыми останутся и места, где происходило сплочение коллектива и закалялась дружба между однокурсниками. И тот котел, из которого ели одну и ту же кашу.
Фото из архива Е.А. Волкова | 
